Я сказала правду - Страница 60

– Эй, подруга! Вот ведь правду говорят – никогда не знаешь, кто именно перебежит тебе дорожку.

Чарли ткнула его локтем под ребро и кивнула мне:

– Ты выглядишь вполне подобающе для общественной жизни, мышка.

– Ну, не знаю, – сказала я. – А соски через эту блузку не просвечивают?

– Да уж, детка, – продолжал Ульрих. – Вполне подобающе, ничего не скажешь. И как же зовут этого счастливчика? А ты не думаешь, что еще немного рановато для такого? По-моему, ты должна прийти в стабильное, с точки зрения психики, состояние и только потом уж... Ай!

Чарли еще раз двинула ему по ребрам.

– Сегодня к моим родителям придет будущая свекровь моей сестры, – сообщила я, окидывая себя нерешительным взглядом.

– А, понятно, – протянул Ульрих. – Ну, для такого случая костюмчик что надо.

– Грудь вперед, плечи назад, голову выше, – скомандовала Чарли. – Не вздумай больше облажаться, слышишь! Все это не должно быть напрасным.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Ну, все это смертоубийство, – произнесла Чарли.

Мама Патрика была миниатюрной невзрачной женщиной с седыми, коротко подстриженными волосами. Общую картину дополняли очки и бежевая блузка в цветочек. В столовой она уважительно огляделась и сказала: «О, как у вас тут мило», чем в одно мгновение покорила сердце моей мамы.

– Очень простая женщина, но сердце у нее золотое, – говорила она позже на кухне, когда я помогала ей раскладывать еду по тарелкам. – Блузка, конечно, у нее просто невообразимая, но, с другой стороны, когда ей, бедняжке, было следить за модой? Она ведь пошла мыть полы, чтобы заработать сыну на образование. А теперь она очень гордится тем, что Патрик нашел себе такую умную девушку, как Геритилу. Ведь она учительница и из хорошей семьи.

– И блондинка, – вставила я.

– И блондинка, – повторила мама. – У них будут прелестные детишки. Больше соуса, Тиригерри, но клади его только на спаржу. Кстати, у тебя блузка тоже совсем никуда! Сквозь нее даже лифчик просвечивает. Разве я не ясно выразилась, когда сказала, чтобы ты надела что-нибудь приличное? Вот один раз в жизни я тебя о чем- то попросила и...

– Извини, – прервала я ее обвинительную речь я. Надо было все-таки надеть футболку с Подольски.

– Да что уж там. Ты делаешь это нарочно. Вечно с тобой так: ты никогда не вписываешься в рамки!

Обед был вкусным, несмотря на то что Арсениус с Хабакуком презрительно отвергли некоторые блюда и проделали неприятные фокусы с картошкой. Все вели себя как обычно, и только папа не удостоил меня взглядом. Наверное, все еще сердился за грубости, что я наговорила ему в прошлый понедельник.

Хизола села рядом со мной и робко мне улыбнулась:

– Вот, твой mрЗ-плеер. Он теперь тебе и самой понадобится.

– Можешь оставить его себе, Сисси. – Я так иногда называла ее, и это уж точно было лучше, чем Хисси, как нередко звала ее моя мама: ведь не все сокращения бывают удачными, а краткость иногда бывает таланту сводной, а не родной сестрой. – Дареному коню в зубы не смотрят, а повторять – все равно, что воровать.

– Но ты ведь остаешься жить, правда? Я вздохнула:

– Вероятно.

– Спаржа на вкус полное дерьмо! – завопил Хабакук.

– А рыба – говно, – в рифму прибавил Арсениус. Хорошо, что они только близнецы, а не тройняшки, а не то картофелю тоже пришлось бы подбирать рифму...

– Хаби! Арсениус! Что про нас подумает наша гостья? – одернула их мама. Гостья, в единственном числе. Патрик, очевидно, уже относился к членам семьи.

– Ах, иметь большую семью – это так прекрасно, – защебетала мама Патрика. – Я всегда хотела, чтобы у моего Патрика были братья и сестры, но... – тут она вздохнула, – видно, не судьба. – Значит, у Патрика никогда не было брата-близнеца, бесчинствовавшего в Интернете под ником otboyniymolotokЗ1. Жаль.

– Здесь еще нет одной из сестер, Тигелу, – сказала мама. – Моя вторая дочь живет с семьей в Венесуэле. Ее муж дипломат, и наша Гетирика работает переводчицей в посольстве. Она говорит на трех языках.

– О, как чудесно. Какие у вас талантливые дочери! – Мама Патрика повернулась к Тине: – А кем вы работаете?

– У меня сейчас хватает забот по хозяйству и воспитанию детей, – с достоинством пояснила Тина. – Но когда у близнецов самый трудный период будет позади, – интересно, и когда, же это, наконец, случится? – я хочу вернуться на работу в школу.

– Тоже учительница... – Мама Патрика явно находилась под впечатлением, а моя мама чуть не лопалась от гордости. Но, когда мама Патрика повернулась ко мне, моя молниеносно сунула ей под нос блюдо с картошкой:

– Еще немного?

– Нет, спасибо, – поблагодарила та. – Все было очень вкусно. Как в ресторане. Я ничего такого сама не делаю.

– Да что ты, мама! Как будто ты не можешь приготовить ничего вкусного! – Патрику явно было немного неловко за свою мать.

Мама Патрика опять повернулась ко мне:

– А чем вы занимаетесь?

Моя мама вскочила и лихорадочно начала собирать тарелки:

– Луриге, ты не поможешь мне на кухне с десертом?

– О, еще и десерт будет! – удивилась мама Патрика.

– Мама, пожалуйста, не надо делать вид, что ты никогда не готовишь десерт, – попросил Патрик.

– Герри – писательница, – громко заявил вдруг мой папа. Мама замерла с горой тарелок в руках. Все остальные тоже изумленно уставились на папу, причем больше всех изумилась я.

– Писательница! – восторженно повторила мама Патрика. – О, но это, же просто великолепно! А что вы пишете? Может быть, я что-нибудь читала?