Я сказала правду - Страница 39

девять целых и девять десятых процента – ведь я все-таки спала. Но это был всего лишь сон, а не общий наркоз. Я бы проснулась, если бы Оле до меня дотронулся. Ну, самое позднее, когда его прикосновение стало бы безнравственным. Но он этого не сделал. Вообще чудом было уже то, что он добрался до кровати, если учесть, насколько он был пьян.

Но Оле уже выстроил для себя новую реальность:

– Я всегда это подозревал. Миа на самом деле... ну, она такая... Честно говоря, она очень скучная. В том, что говорят про рыжеволосых женщин, нет ни слова правды.

– Оле, по-моему, ты все-таки помнишь далеко не все. Ты выпил столько водки, черт бы тебя побрал!

– Да, но я все помню! – запротестовал он. – Каждую деталь.

– Да что ты?

– Как ты сняла платье, нет, как мы сорвали одежду друг с друга и как мы с тобой везде... мы еще вместе принимали душ, и там под душем мы тоже... а потом – о боже, ты что, плачешь?

Я отняла руки от лица:

– Нет, я не плачу. Просто думаю, что наши воспоминания о прошлой ночи немного разнятся.

– Что ты хочешь этим сказать? Я что, не был достаточно хорош? – Оле смущенно почесал затылок. – Это все спиртное! Обычно я намного лучше в постели, честное слово!

– Нет, я хочу сказать, что мы вообще нечто ты делаешь?

Оле схватился за телефон:

– Мне нужна таблетка. Или даже пара таблеток. И зубная щетка. В хорошем отеле меня ведь должны этим обеспечить, не так ли?

И действительно, ему пообещали через десять минут принести и то и другое.

– Ну, я же говорил – Оле победоносно улыбнулся мне. – Тогда я сначала в душ. И... Герри... Мне очень жаль. Прошлой ночью я был... ну, в общем, это было только слабым подобием того, что я могу.

– Оле, да ты вообще... А, ладно, забудь! – Бесполезно. Он отказывался верить, что мы упали и заснули рядом, как два трупа.

Кстати, о трупах. Я ведь могу сбежать, пока он в душе. Не успел он дойти до ванной комнаты, как я вскочила и стала вертеться вокруг своей оси, мало что соображая. В голове у меня вихрем закружились мысли: таблетки, такси, вокзал...

А где моя одежда? Я должна надеть то, в чем сюда пришла: джинсы, черную футболку с Кермитом , ботинки со шнурками. И еще я, естественно, должна надеть нижнее белье, причем прежде, чем надевать все остальное... Ну же, сосредоточься, черт возьми! А теперь самое главное: таблетки. Если их по одной выуживать из ящика, это займет вечность. Но ведь я могу вытрясти их все скопом прямо к себе в сумку.

Вот черт, этот дурацкий ящик заело! Для такого роскошного отеля совсем не подходит эта гребаная двухзвездочная тумбочка! Я потянула ручку изо всей силы и – бах! – отлетела с ящиком на другой конец комнаты. Таблетки разметало по всему номеру вплоть до подоконника, а Библия шмякнулась об стену.

– Твою мать! – вырвалось у меня.

Раздался стук в дверь:

– Обслуживание номеров!

– Открой, пожалуйста, Герри! – крикнул Оле. Шум воды в душе затих.

– Я сейчас не могу, – кое-как выдавила я, пытаясь одновременно засунуть ящик на место и собрать таблетки с кровати.

Оле вышел из ванной голый и мокрый.

– Иду, – невозмутимо произнес он и открыл дверь типу в униформе. Молодой человек сделал вид, будто здесь в порядке вещей то, что гость выходит встречать его голым.

– Аспирин и зубная щетка.

– Большое спасибо. Запишите это, пожалуйста, на счет номера.

Оле вынул бумажник из кармана брюк, висевших на стуле, и дал парню десять евро чаевых.

Мне удалось, наконец, впихнуть ящик на его законное место. А таблетки так и остались валяться повсюду. Несколько штук, я пинком закинула под кровать, чтобы Оле не наткнулся на них и не начал задавать неприятные вопросы.

Но Оле вообще ничего не заметил.

– Теперь мне гораздо лучше, – сообщил он, закрыв дверь за парнем.

– Рада за тебя.

– Ты сердишься? Понимаю. Я повел себя не совсем по-джентльменски. Я хочу сказать, сначала плакался тебе, а потом... Но я ведь мужчина, а ты очень привлекательная женщина...

– Я на тебя не сержусь.

– Ну да, конечно. Но уж точно ничего хорошего обо мне не думаешь, – философски произнес Оле.

Ты прав, черт возьми, не думаю. Да ты же, как репей, пристал и не отцепишься! А время все идет.

Больше ничего из того, что говорил мне Оле, пока одевался, я не слышала. Только как тикают часы, отсчитывая секунды. Как часовой механизм бомбы. Первые почтальоны уже были в пути, тик-так, вот они неудержимо двигаются вперед, тик-так, от ящика к ящику, они пробираются через палисадники, тик-так, обходят злых собак и таблички с надписями: «Пожалуйста, никакой рекламы»...

– Я хочу есть, – заявил Оле.

– Я тоже, – поддержала его я и слегка этому удивилась. И правда, я ведь была голодна как волк. Ну, ладно, так уж и быть, мы с ним вместе позавтракаем. После этого у меня еще останется время, чтобы собрать таблетки, поехать на вокзал и запрыгнуть на поезд до Новосибирска...

– Ты хочешь, чтобы Миа нас увидела, да?

– Кто такая Миа? – Оле приподнял брови.

– Ах, Оле, не прикидывайся: Миа – твоя жена, которая вчера разбила тебе сердце. – Я вдруг поняла, что больше не сержусь на Оле. У него сейчас в жизни по-настоящему тяжелый момент. Неудивительно, что он так странно себя ведет.

– На самом деле с моим сердцем... все в порядке, – сказал он и стал смотреть, как я крашу ресницы и наношу на губы свой обычный прозрачный блеск. – Почему женщины всегда открывают рот, когда красят ресницы?

– Это заложено в нас на генетическом уровне. – Я взяла сумочку и ногой отпихнула еще пару попавшихся на глаза таблеток снотворного. – Я готова, можем идти.